Жедринские

Жедринские - русский дворянский род. Их предок, Лука Лукич Жедринский, владел поместьями в середине XV века. Его правнук Григорий(Грибан) был убит при взятии Казани в 1552 году. Двое Жедринских убиты под Конотопом, а Степан Жедринский убит Стенькой Разиным, в 1671, под Симбирском. Род Жедринских внесен в VI часть родословной книги Орловской, Саратовской, Тульской и Пензенской губерний (Гербовник, V, 54). В начале XX века в России было ещё несколько родов этого имени.

Родословная интересующих нас Жедринских выглядит так:

Иван Ларионович Жедринский -был на службе на Тереке и имел поместный и денежный оклад.

Афонасий Иванович -

Василий Афонасьевич -

Давыд Васильевич -

Михаил Давыдович -

Егор Михайлович - Действительный Статский Советник. "В Петербурге провел он всю молодость свою, которую умел продлить за сорок лет. Он служил в гвардии, был только что сержантом в Семеновском полку, как нечаянный брак вывел его в люди. Начальник этого полка, генерал-аншеф и андреевский кавалер Федор Иванович Вадковский, должен был, как говорят, поспешить замужеством старшей из своих до-
черей; надобно было сыскать жениха не слишком взыскательного и потом наградить его за снисходительность. Это доставило Жедринскому не только скорое повышение, но и знакомство с людьми лучшего тогда общества в Петербурге. Когда он овдовел, из гвардии-капитанов вышел в отставку бригадиром и приехал потом в Пензу председателем гражданской палаты, то от всех ее жителей постоянно отличался неизвестною им пристойностию в разговорах и вежливостью в обращении, особенно с дамами. Хотя он был весьма уже немолод и некрасив собою, но с любезностию, которой в других тогда не было, умел еще нравиться женщинам. Читал он мало, и так называемый дух философии и правила разврата, непосредственно от него вытекающие, почерпнул он, кажется, из разговоров, а не из книг. Потому-то без малейшего угрызения совести соблазнил он одну сиротку, немку, дворянку Раутенштерн, жившую в доме Чемесовых. Когда состояние ее сделалось несомненно и стыд ее стал всем известен в маленьком городе, тогда она должна была лишиться покровительства своих благодетелей и могла найти убежище только у самого похитителя ее чести: вступиться за нее было некому, она была круглая сирота. К счастию ее, человек без сердца, воплощенный грех, прилепился к младенцу, ею рожденному: без того он бы ее прогнал. Верно уже не ради Христа, коего божества он не признавал, верно не из сострадания, которого никогда не знал, дал он ей уголок, обязав быть его ключницей и нянькой его ребенка; всегда обременял он ее потом своим презрением, не уважая в ней даже своей жертвы и матери своего сына. В совершенном заточении, не смея никому показать лица своего, так провела лучшие годы своей жизни хорошенькая, скромная девушка, рожденная для добродетели, которой, раз изменив ей, всегда потом оставалась она верна. Мальчик подрастал, отец отсек первый слог фамильного своего имени и оставил ему название Дринского. По связям, которые сохранил он ещё в Петербурге, незаконного сына его записали сержантом в гвардию и даже, следуя тогдашнему злоупотреблению, в малолетстве выпустили капитаном в какой-то армейский полк, стоявший в Пензе. С кончиной Екатерины, с упразднением Пензенской губернии, кончилась как его служба, так и служба несовершеннолетнего его сына. Нежность к сему сыну, неотступные мольбы его и участие, которое самые равнодушные люди принимали в злополучной судьбе бедной Раутенштерн, в начале царствования Александра заставили седого ловеласа с нею обвенчаться и более для того, чтобы узаконить сына и дать ему свое имя. Совершенно в его духе, в его правилах был воспитан любимый сын его, Владимир Егорович; но в нем было более чувства и гораздо менее ума, чем в отце. Еще в ребячестве сам родитель наставлял его во всех карточных играх; и в двенадцать лет сидел уже он с большими за бостоном; впоследствии ученик превзошел наставника, и его выигрыш часто заменял неудачи последнего; в обоих, кажется, недоставало решимости подняться на те смелые спекуляции, от
коих единственно по сей части обогащаются" - из Записок Филипа Филиповича Вигеля¹.

Владимир Егорович - ротмистр, Колежский Секретарь. Проходил службу в Московской Кремлёвской Экспидиции. Проживал в Пензенской губернии Мокшанской округе с.Бекетово. Был женат на Варваре Ефимовне Чемесовой, за которой по приданному получил д.Марфино в Аткарской округе Саратовской губернии.

Николай Владимирович - Колежский Секретарь, у которого в 1863 году крестьяне с.Марфино выкупили землю. Родился 26.3.1826, умер в 1888 году и был похоронен на кладбище Спасо-Преображенского монастыря в городе Саратове.

____________________

1 - Филипп Филиппович Вигель (12 (23) ноября 1786, Симбухово (ныне Пензенской области) — 20 марта (1 апреля) 1856, Москва) — происходил из обрусевших шведов и родился в семье генерала. Учился во французком пансионе в Москве. С 1800 года служил в разных ведомствах министерств иностранных дел, внутренних дел, финансов. Вице-губернатор Бессарабии (1824—26), градоначальник Керчи (1826—28), с 1829 года — директор Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий. В 1840 году вышел в отставку в чине тайного советника и жил попеременно в Москве и Петербурге. Слыл крупным коллекционером гравюр и литографий. С середины 1810-х годов приобрел репутацию знатока литературы и театра, одним из первых был принят в литературное общество «Арзамас» под прозвищем Ивиков Журавль. Приятельствовал с Жуковским и Пушкиным, Загоскиным и Погодиным, Гоголем и Хомяковым. При жизни не публиковался; в литературу вошел как автор «Записок», написанных после отставки. Нередко пристрастные в оценке лиц и фактов, «Записки» Вигеля являются одним из важнейших источников по истории и жизни России и русского общества того времени. Самый полный вариант «Записок» — в семи частях — выходил в «Русском Архиве» в 1891—1893 годах и в XX веке целиком не публиковался ни разу.